Агасфер.

Агасфер или Вечный жид — легендарный персонаж, по преданию обреченный скитаться из века в век по земле до Второго пришествия Христа. Фигура «Вечного жида» появляется в сюжетах европейской литературы и живописи.

Сюжет.

Данный сюжет, послуживший материалом для многих литературных, поэтических и живописных произведений, как он рисуется в его окончательном виде, следующий: иудей-ремесленник, мимо дома которого вели на распятие Иисуса Христа, нёсшего свой крест, отказал Иисусу и оттолкнул его, когда тот попросил позволения прислониться к стене его дома, чтобы отдохнуть, и за это был осуждён на скитание по земле до Второго пришествия и вечное презрение со стороны людей.

Диалог Агасфера и Христа, обычно входящий, с разными вариациями, во все версии: «Иди, чего медлишь?». — «Я могу медлить. Но труднее будет медлить тебе, ожидая Моего прихода»; либо «Иди, на обратном пути отдохнёшь» (подтекст: Ты Сын Божий, так воскресни после распятия и отдохни на обратном пути) — «И ты будешь вечно идти, и не будет тебе ни покоя, ни смерти»; либо «Я пойду, но и ты пойдёшь и будешь Меня ждать».

Сущность легенды, если отвлечься от некоторых частностей, — воздаяние Божества человеку, выражающееся в вечном скитании или вечных муках человека, согрешившего против Божества. 

Существует предание, что раз в пятьдесят лет Агасфер подходит к Иерусалиму, чтобы вымолить прощение у Гроба Господня, но каждый раз в Иерусалиме случаются страшные бури, и ему не удаётся осуществить задуманное.

Близкими к Агасферу в этом отношении являются и легенда о Прометее, вечно терзаемом хищной птицей, и легенда о Каине, осуждённом, как и Агасфер, на вечное скитание по земле, и Сизиф, обречённый вечно поднимать на гору камень, и наконец легенды о Тангейзере и Летучем голландце. Как и эти последние, легенда об Агасфере возникла по-видимому при столкновении христианства с языческими верованиями; при вытеснении христианством остатков этих верований и получилось «приспособление» языческой или иудейской легенды к христианству. При этом мотив мести вполне отчётливо сохранился и в новой редакции.

Большое число вариантов легенды в византийских сказаниях (а отсюда — в древнерусских) показывает огромное её распространение в фольклоре. Тут и кузнец, ковавший гвозди для Христа и обречённый вечно ковать их, и Иуда Искариот, осуждённый на вечное скитание; многие из преданий о загробных муках относятся к тому же типу.

В Европе первые дошедшие до нас варианты изложенной в начале статьи легенды относятся к довольно позднему времени — к XIII веку. Судя по тому, что подобные легенды отчасти включены в путешествия к святым местам, можно было бы думать, что они заимствованы из византийских и восточных источников, но можно допустить, что они возникли и самостоятельно, так как месть являлась общераспространённым обычаем.

Итальянская версия, где герой называется Buttadeo или Bottadio («ударивший бога»), не носит на себе заметных следов заимствований с Востока; в итальянском фольклоре герой — личность, которая уже утратила следы своего преступления; это просто добрый волшебник, дающий добрые советы и выручающий из беды.

Иной представляется версия, исходящая из среды монахов-начетчиков, хранителей легенд и апокрифов. В первом варианте, более раннем (впервые в Цветах истории, 1228, у англичанина Роджера из Вендовера, ум.1236), герой — привратник Пилата, откуда его имя — Картафилос (что значит «привратник»); это — не вечный скиталец, а лишь вечно живущий; он крещён и ведёт святую жизнь. Ударение в данном случае на том, что этот человек — живой свидетель дел Иисуса. Позднее эту историю включил в свою сводную «Большую хронику» монах того же аббатства в Сент-Олбансе Мэтью Парижский.

Имя героя впоследствии истолковывалось схоластиками как καρτα φιλος, что значит «очень любимый»; этот эпитет прилагается в Евангелии от Иоанна к тому ученику, который возлежал у груди Иисуса во время тайной вечери и к которому обращены слова Иисуса: «Если я хочу, чтобы он остался, пока я не приду — что тебе до того?»… (Ев. Иоан., XXI, 22). Но такое толкование евангельского стиха — толкование софистическое, хотя бы потому, что следующий же стих опровергает его. Никаких намёков на легенду об Агасфере в Евангелии нет. Напротив, ясно, что легенда в специфически-христианских версиях гораздо более позднего происхождения, чем Евангелие.

Во втором варианте, где имя героя Buttadeus, или Малх (имя раба Кайафы — Иоан., XVIII, 10), или Ян Родуин (чисто национальное имя) и так далее, герой осуждён блуждать в каменном подземелье; это по-видимому притча, иллюстрирующая проповеди монахов, а в дальнейшем второй вариант приобретает характер описания чудес в авантюрном романе (уже в XVI—XVII века). Таким образом в легенде нашли отражение: 1) народные сказания и 2) новое религиозное учение, которое в эпоху возникновения легенды исходило уже из среды проповедников и монахов, социально (отчасти и национально) чуждой народу; развитие легенды в дальнейшем идёт также по двум руслам — фольклорному (крестьянская среда) и книжному (среда монашества).

Именно в народной среде герой стал евреем, караемым Христом за весь свой народ и часто символизирующим его. Еврейство, рассеянное по Европе, скитающееся и преследуемое, могло легко дать материал для такого образа. Однако окончательная, изложенная в начале версия легенды дошла до нас лишь в образцах XVI—XVII веков, и столь распространённое название «Вечный жид» (лат. «judeus immortalis» — «бессмертный еврей», итал. «l’ebreo errante», фр. «le juif errant», англ. «the wandering jew» — «странствующий жид», нем. «der ewige Jude», чешское и польское «wieczny Żyd» — «вечный жид») средним векам неизвестно.

Немецкая книга об Агасфере — самый ранний вариант последней версии — относится к 1602 и описывает встречу епископа Эйцена с Агасфером в 1564. Всевозможные описания скитаний Агасфера по разным местам Европы на всех языках исходят частью от немецкой книжки, частью от средневекового Буттадея или Картафила, а сама немецкая книжка опирается на французскую обработку хроники Мэтью Парижского. Как доказал Гастон Парис в 1880, эта окончательная версия — плод протестантского миссионерства. Орфография имени, Ahasverus, более точно воспроизводящая библейское «Ахашвейрош» (соответствует Артаксерксу в книге Есфирь; возможно, Ксеркс I — см. Пурим), исходит исключительно от протестантов, культивировавших еврейский язык. Католические переводы Библии дают «Assuerus». Протестантские теологи, начиная с самого Лютера, лелеяли мечту об обращении в новую, «подлинно христианскую» религию народа, доселе упорно сопротивлявшегося всем миссионерам. В качестве агитационного приёма служила Лютеру и гуманистическая проповедь (см. «гуманизм» и «возрождение») о равноправии евреев и свободе совести; как агитационный приём использована была и эта легенда в новом преломлении. Протестантское учение о предопределении вполне гармонировало с легендой о гонимом и преследуемом за своё «преступление» народе-скитальце.

Фольклорные версии легенды и отголоски их в исторических, историко-культурных и богословских трудах XVII—XVIII веков чрезвычайно многочисленны. Политический и экономический кризис в Германии и Франции в первую половину XVII века способствовал росту суеверий и мистических настроений и был благодарной почвой для развития подобных преданий.

Неизвестная немецкая или нидерландская версия рассказа об Агасфере, датированная 1663 г., ещё в XVII в. попала в Россию, была переведена на русский язык и начала распространяться в рукописной книжной традиции.

Литература.

XVIII век.

В художественную литературу Агасфер вошёл во второй половине XVIII века, в эпоху поэзии «мировой скорби». Эта поэзия не могла пройти мимо старых героев, символизирующих жажду жизни и тягу к смерти, титанические порывы, стремление к всеобщей катастрофе.

Первый образец литературного воплощения Агасфера — «лирическая рапсодия» Шубарта «Der ewige Jude» (1783), где Агасфер — воплощение желания смерти, неудовлетворённого и бесконечно мучительного; поэма кончается переменой судьбы Агасфера в «христианском духе»: Агасфер добивается покоя и смерти.

Гёте, начав своего «Der ewige Jude» в романтическую эпоху «Бури и натиска» (1792), бросил его неоконченным, поняв противоречие дохристианского остова легенды с его христианской интерпретацией. В сохранившемся фрагменте имеется налицо сатирический элемент.

Агасфер упоминается в романе Яна Потоцкого «Рукопись, найденная в Сарагосе»

XIX век.

Чисто философскую, свободную от пессимизма трактовку сюжета даёт Эдгар Кинэ, известный историк-философ. В его мистерии «Ahasverus» (1833) окончательно исчезает национальный мотив и мотив жажды смерти; Агасфер — символ творческой активности человечества; бессмертие Агасфера интерпретируется как победа над смертью, и Агасфер, примирённый с богом, становится творцом нового, преображённого мира. В этом произведении Кинэ отразились увлечения французской буржуазной интеллигенции 1820-х—1830-х гг. так называемой «религией прогресса».

Томас Карлейль в своем «Sartor Resartus’е» (1834) несколько раз сравнивает главного героя Диогена Тейфельсдрека с вечным жидом (в том числе, по-немецки — der ewige Jude, — намекая, возможно, на рапсодию Шубарта).

Иное оформление легенды об Агасфере — в плане авантюрном и фантастическом, на обычной для этого сюжета мистической основе — представляет собой баллада Ленау «Der ewige Jude» (1839), где Агасфер — галлюцинация охотника, увидевшего медаль с изображением Вечного жида, которая была сделана из пули, расплющившейся о тело Агасфера. Это яркий пример романтической композиции, в противоположность ещё классическим приёмам Шубарта и Гёте.

Роман Эжена Сю «Le Juif errant» (1845) соединяет авантюрную, полубульварную фантастику с сатирой на иезуитов и с протестом против угнетения пролетариата.

Эпигон романтизма, француз Эдуард Гренье в поэме La Mort du juif-errant (1857), и Василий Жуковский в неоконченной поэме «Странствующий жид» (1852) следуют схеме Шубарта. Жуковский варьировал композиционное построение, ведя рассказ от первого лица. Поэма Жуковского писана под влиянием фрагмента Шелли, чем объясняется заглавие «Странствующий (англ. wandering) жид».

Дюма посвятил герою роман «Исаак Лакедем» (1853). В песне Беранже «Le Juif errant» Агасфер — образ страждущего человечества. В поэме Гамерлинга «Ahasverus in Roma» (1868) противопоставлены жажда смерти Агасфера и жажда жизни и развлечений императора Нерона, сжигающего по совету Агасфера Рим во имя наслаждения. Жажда смерти Агасфера в конце торжествует: пресыщенный Нерон погибает.

Тот же пессимизм проявляется и у итальянца Артуро Графа (Arturo Graf), поэта пессимизма, пришедшего к мистике и оккультизму. Его драма «Фауст и Агасфер» (сборник «Poemetti Drammatici», 1891) основана на той же антитезе и проникнута тем же настроением, что и поэма Гамерлинга.

В 1893 году Льюис Уоллес опубликовал роман «Падение Царьграда», в котором Вечный Жид выведен в образе таинственного князя Индии.

Странствия Агасфера по мировой литературе подытожил в конце XIX век Рудольф Касснер в своей диссертации об образе Вечного Жида в поэзии различных народов (1897).

XX век.

В XX столетии образ Агасфера развили, среди других, Киплинг в новелле «Вечный Жид», Аполлинер в новелле «Пражский прохожий», Борхес в новелле «Бессмертный», Пер Лагерквист в романе «Смерть Агасфера», Габриэль Гарсиа Маркес в романе «Сто лет одиночества», Стефан Гейм в романе «Агасфер», Жан д’Ормессон (Jean d’Ormesson) в книге «История Вечного Жида» (1991).

Этот образ продолжает сохранять свою привлекательность и для массовой литературы, например, Агасфер действует как частный сыщик в детективно-оккультных рассказах Эдварда Хоха.

В рассказе О. Генри «Дверь, не знающая отдыха» пьяный сапожник Майк О’Бадер приходит в редакцию провинциальной газеты и заявляет, что он тот самый иерусалимский сапожник Майкоб Адер, который не позволил Христу отдохнуть у двери своего дома по пути на распятие и был за это осужден жить до Второго пришествия; при этом Майк О’Бадер настаивает, что он не еврей.

В русской литературе XX века необходимо отметить интересную «рапсодию» Владимира Богораза «Агасфер», заостряющую национальный мотив, а также оригинальную трактовку братьев Стругацких в романе «Отягощённые злом, или Сорок лет спустя» (1988), отождествляющих Агасфера с Иоанном Богословом.

В романе Ильфа и Петрова «Золотой телёнок» Остап Бендер в ответ на новую версию иностранного журналиста мифа об Адаме и Еве в антураже советского общества изложил остроумную легенду-повесть о Вечном Жиде, захотевшем посмотреть на просторы Днепра, но пойманном петлюровцами и зарубленном ими.

В повести Всеволода Иванова «Агасфер», действие которой происходит в Москве 1944 года, к советскому писателю приходит человек, представляющийся как «космополит Агасфер», и рассказывает, что он богослов из Гамбурга Пауль фон Эйтцен, в XVI веке сам выдумавший легенду об Агасфере, чтобы добиться славы и богатства, но затем против своей воли превратившийся в настоящего Агасфера.

В трилогии А. Валентинова «Око силы» «Агасфер—Вечный—Иванов» является представителем разумной, но нечеловеческой силы (причем не имеется ввиду пришелец или классический сатана), пытающийся подправить историю России, начиная с революции 1917 года. По мнению А. Валентинова одна и та же личность (Агасфер), пользуясь различными масками, управляла Советским Союзом и по мере старения биологических прототипов меняла их.

В «Звёздных дневниках Ийона Тихого» Станислава Лема Вечный жид появился в результате попыток скорректировать историю человечества путём отправки в прошлое тайных агентов. «Что до Спинозы, то он, не спорю, был безусловно порядочный человек, однако по недосмотру допустил крестовые походы. (…) Я не знал, как быть со Спинозой — Греция уже трещала по швам от подобных мыслителей, — и сначала велел гонять его взад-вперед через все столетия с сорокавековой амплитудой; отсюда возникла легенда о Вечном жиде.»

XXI век.

О судьбе Агасфера, поднявшего руку на пророка, повествует роман узбекского писателя Исажона Султона «Вечный скиталец» (2011).

Агасфер (Ага Сафар, Агаспаров) — один из персонажей романа Геннадия Прашкевича «Стрела Аримана».

Предание гласит, что когда Христа вели, чтобы предать его мучительной казни, орудие казни, тяжелый деревянный крест, он нес на себе. Путь его к месту распятия был тяжел и долог. Изнемогающий Христос хотел было прислониться к стене одного из домов чтобы передохнуть, но хозяин этого дома по имени Агасфер не разрешил ему. — Иди! Иди! — прикрикнул он под одобрительные взгляды фарисеев.  Нечего отдыхать! — Хорошо, разжал спекшиеся губы Христос. Но и ты тоже всю жизнь будешь идти. Ты будешь скитаться в мире вечно, и никогда не будет тебе ни покоя ни смерти… Возможно, предание это было в конце концов забыто, как и многие другие, если бы после этого из века в век то там, то здесь не появлялся человек, которого многие отождествляли с личностью бессмертного Агасфера. О нем писал итальянский астролог Гвидо Бонатти, тот самый, которого Данте в своей «Божественной комедии» угодно было поместить в аду. В 1223 году Бонатти встретил его при испанском дворе. По его словам, человек этот был в свое время проклят Христом и потому не мог умереть. Пятью годами позже о нем упоминает запись, сделанная в хронике аббатства св. Альбана (Англия) . В ней говорится о посещении аббатства архиепископом Армении. На вопрос, слышал ли он что-нибудь о бессмертном скитальце Агасфере, архиепископ ответил, что не только слышал, но и несколько раз лично разговаривал с ним. Человек этот, по его словам, находился в то время в Армении, он был мудр, чрезвычайно много повидал и много знает, в беседе, однако, сдержан и рассказывает о чем-нибудь, только если его об этом попросят. Он хорошо помнит события более чем тысячелетней давности, помнит внешность апостолов и многие подробности жизни тех лет, о которых не знает никто из живущих ныне. Следующее сообщение относится уже к 1242 году, когда человек этот появляется во Франции. Затем на долгое время воцаряется молчание, которое нарушается только через два с половиной века. В 1505 году Агасфер объявляется в Богемии, через несколько лет его видят на арабском Востоке, а в 1547 году он снова в Европе, в Гамбурге. О встрече и разговоре с ним рассказывает в своих записях епископ Шлезвига Пауль фон Эйтазен (1522-1598). По его свидетельству, человек этот говорил на всех языках без малейшего акцента. Он вел замкнутый и аскетический образ жизни, не имел никакого имущества, кроме платья, которое было на нем. Если кто-нибудь давал ему деньги, он все до последней монеты раздавал бедным. В 1575 году его видели в Испании, здесь с ним беседовали папские легаты при испанском дворе Крис-тофор Краузе и Якоб Холь-стейн. В 1599 году его видели в Вене, откуда он направлялся в Польшу, собираясь добраться до Москвы. Вскоре он действительно объявляется в Москве, где многие якобы также видели его и разговаривали с ним. В 1603 году Агасфер появляется в Любеке, что было засвидетельствовано бургомистром Колерусом, историком и богословом Кмовером и другими официальными лицами. «Минувшего 1603 года 14 января в Любеке появился известный бессмертный еврей, которого Христос, идя на распятие, обрек на искупление» , — сказано в городской хронике. В 1604 году мы находим эту странную личность в Париже, в 1633 году — в Гамбурге, в 1640 году — в Брюсселе. В 1642 году он появляется на улицах Лейпцига, в 1658 году — в Стамфорде (Великобритания). Когда в конце XVII века вечный странник Агасфер снова объявился в Англии, скептически настроенные англичане решили проверить, действительно ли он тот, за кого его принимают. Оксфорд и Кембридж прислали своих профессоров, которые устроили ему пристрастный экзамен. Однако познания его в древнейшей истории, в географии самых отдаленных уголков Земли, которые он посетил или якобы посетил, были поразительны. Когда ему внезапно задали вопрос на арабском, он без малейшего акцента отвечал на этом языке. Он говорил чуть ли не на всех языках, как европейских, так и восточных. Вскоре Агасфер появляется в Дании, а затем в Швеции, где следы его снова теряются.