ХIV Всероссийская мануфактурная выставка, 1870, Петербург (К истории Соляного городка).

Рассказывая день за днем о мануфактурной выставке, газета «Российская выставка» сумела ярко выразить свои общественно-политические взгляды. Кому-то они понравятся, кому-то нет…7 июня, размышляя о выставке, газета высказала мысль, что это – мероприятие, утверждающее не социалистические, а экономические начала, что прогресс – это все большее влияние умственных сил на производство и что только это может реально улучшить жизнь народа. Русский народ часто заимствует на Западе не то, что ему действительно нужно. В последнее время началось заимствование социалистических теорий. 13 июня газета поместила статью о швейных мастерских некоего Ю. Флорана в Петербурге. Казалось бы, при чем тут «женский вопрос»? Об этом и спрашивает автор в самом начале статьи, и тут же говорит, что «женская эмансипация» – это не право женщин заниматься медициной, стричь волосы и все отрицать, как полагают некоторые мыслители, женская эмансипация – это независимость не от личности мужчины, а от обстоятельств. Соответственно, встает вопрос о женском труде. По мнению автора данной статьи, в русской литературе начала 1860-х этот вопрос решался уродливо. Он называет два имени – Михайлова и Чернышевского. О творчестве Н.Г. Чернышевского может судить каждый – его роман «Что делать» был в школьной программе. Личность Михаила Илларионовича Михайлова (1829 – 1865) не столь известна. Подробная статья о нем содержится в биографическом словаре «Русские писатели» (изд. М. 1999). Это был плодовитый писатель и неоднозначный человек – он дружил с Н.Г. Чернышевским и В.Р. Зотовым, был завсегдатаем салона Е.А. Штакеншнейдер, печатался в «Современнике» и в «Москвитянине». Так или иначе, основным в его характере оказался нигилизм. Он был арестован, подвергнут (как позже Чернышевский) гражданской казни, умер в ссылке.

Как известно, Чернышевский до поступления в Петербургский университет получил образование в семинарии. Автор статьи говорит: «фантазия, и притом очень посредственная – семинарская фантазия…». «Псевдо-рыцари женского вопроса исказили его в самой основе и с самого начала…». Все это – о проектах швейных мастерских на коммунистических началах. Кстати, мы бы и без автора этой статьи знали, что идея подобных мастерских с подачи Чернышевского сильно распространилась в среде «передовой молодежи». Во многих мемуарах и записках рассказывается об их появлении и исчезновении. В частности, в записках Е.Н. Водовозовой говорится, что мастерские не давали ожидаемой прибыли – автор благородной идеи Н.Г. Чернышевский не знал, что основная прибыль таких заведений получается от обмана заказчиц – богатых дур. Недавно вышедшая книга «Женский Петербург» тоже не осталась в стороне  от этого вопроса. Она говорит: «Под влиянием романа Чернышевского «Что делать?» в 1860-е гг. по всей России создавались швейные мастерские, в которых, по замыслам их организаторов, интеллигентные женщины должны были найти себе работу и пропитание, а работницы и бывшие крестьянки нашли бы себе еще и обучение грамоте, и патронат со стороны «старших сестер». Артели и коммуны множились в столице и в провинции, но успешных «заведений Веры Паловны» были единицы. Утопичность проекта вскоре стала очевидна».  

Автор статьи в «Российской выставке» говорит, что в эти мастерские вербовали бедных тружениц, не умевших читать и писать, жизнь в этих коммунах оказалась для них невыносимой – коммуны не отвечали характеру и потребностям русских мастериц.

А действительно, если всмотреться внимательней в эту затею Чернышевского: во-первых, мастерская Веры Павловны у него начисто оторвана от остального мира – а в реальности у мастериц должны были быть старики родители, которым они должны были бы посылать деньги, у Чернышевского же этот вопрос не рассмотрен; во-вторых, мастерская Веры Павловны – как девичий монастырь. А что работница будет делать, когда она захочет выйти замуж, и жить не в коммуне, а в своей семье?

А Ю. Флоран, мастерским которого и посвящена данная статья, дает реальный заработок сотням женщин.

Я еще ничего не сказал о том, что же было в подвале Соляного городка. А в подвале тоже было выставочное помещение. Напротив главного входа на выставку (с Фонтанки), в центре главного зала грот прикрывал вход в аквариум. Правда, аквариум не был открыт в день открытия выставки. 19 мая «Российская выставка» писала, что рыбы для него еще в Портсмуте. Что ж, посетители могли пока любоваться живой рыбой в живорыбном садке ресторана Танти. Аквариум был открыт (как и было назначено) 24 мая. По мнению только что упомянутой газеты, это был самый неудачный отдел выставки – сырое мрачное подземелье, в тусклом электрическом свете видны статуи античных богинь в углублениях стен, на поверхности воды – два лебедя. В аквариуме, если верить организаторам выставки, имелись рыбы 80 пород, но без подводного освещения ничего не было видно. За посещение аквариума взималась отдельная плата. 2 июня та же газета отметила, что аквариум является уже совершенно устроенным, хотя нет, правда, саженных белуг, обещанных одной газетой. Кстати, «Российская выставка» постоянно старается уязвить корреспондентов других газет – они, дескать, только зря пользуются бесплатными билетами на выставку, а сами ничего не понимают, о чем пишут. Но вернемся к разговору об аквариуме. 13 июля “Листок” вынужден был констатировать, что аквариум в том виде, как он был задуман, не состоялся. Но причины нашли. В основном виноваты оказались те, кто обязался доставить животных, и не исполнил в срок обязательств. Однако, как сообщает «Листок», «сейчас появились» русские рыбы, перуанские черепахи, мексиканские ящерицы, бразильские змеи, 2 крокодила.

Фонтан и гроты в подземной части выставки

Далеко не все выставочные помещения отражали прогресс российского производства. Была одна экспозиция, задача которой была как раз противоположная. Газеты называли ее по-разному – Музей русских древностей, Исторический отдел (или Исторический музей) русских художественных произведений. “Российская выставка” видит в ее создании заслугу главного распорядителя выставки графа Соллогуба. Разумеется, в этой экспозиции был представлен принадлежавший ему альбом автографов: письма к нему Гоголя, Батюшкова, Григоровича. Это, кстати, не единственная «древность», представленная в этом отделе.

Открылась эта экспозиция 1 июня. Ее экспонаты делились на 4 группы: бытовая, военная, церковная и художественная. Сразу скажу о художественном отделе. Как едко замечает «Листок», в числе древностей там был представлен Айвазовский. Вообще, по мнению «Листка», картины были представлены на выставке зря. Однако 10 июля тот же «Листок» вынужден был сообщить, что в музее русских древностей появилась еще одна картина (от себя замечу: вот уж древность, так древность) – картина пейзажиста Верещагина «Мануфактурная выставка» (вид Соляного городка со стороны Фонтанки). Газета отмечает, что мрачная петербургская природа никогда не сияет так ярко и приветливо, как изображено на этой картине.

Что же касается остальных отделов, там действительно были представлены древности: церковная утварь из ризницы новгородского Софийского собора, фрески ХII в. из Георгиевской церкви Староладожской крепости, иконы московского и новгородского письма, кресты и другие предметы из собрания московского купца Прохорова (владельца знаменитой Трехгорной мануфактуры), экспонаты новгородского музея (первого земского музея России). Вместе с тем, были вещи из казенных музеев, в частности, из Артиллерийского и из Царскосельского Арсенала. Так, из Царскосельского Арсенала были сабля Бориса Годунова, гетманская булава Мазепы, другое старинное оружие. 6 июля “Листок” отметил, что Музей русских древностей обогатился коллекцией из Ревельского музея, которую прислал эстляндский губернатор.

Мысль, что все эти музеи и экспозиции – временные, многим казалась несуразной. Еще в ходе выставки многие начали задумываться о дальнейшей судьбе Соляного городка. 15 июня «Листок» со ссылкой на «Биржевые ведомости» сообщил, что возбужден вопрос – что дальше делать со зданием выставки, что есть предположение – учредить в нем Музей промышленности, уже создана комиссия под председательством директора департамента мануфактур и торговли Бутовского (которого я упоминал в начале статьи в связи с освящением выставки), хотя, по мнению некоторых специалистов, здание не годится – стены ветхи, само здание сыро. 19 июня “Листок” приводит мнение “Санкт-Петербургских ведомостей”, что перестройка здания для музея заняла бы 6 месяцев, в то время, как строительство нового здания – 5 лет. На следующий день «Листок» опубликовал речь секретаря Русского Технического Общества Ф.Н. Львова, прочитанную 16 июня в общем собрании Первого Всероссийского мануфактурного съезда (этот съезд шел параллельно с работой выставки, и стоило, может быть, упомянуть о нем раньше, но я не собирался в своей статье затрагивать его работу, иначе статья получилась бы необъятной). Так вот, Ф.Н. Львов говорил о том, что правительство решило устроить Музей прикладных знаний (он действительно открылся в Соляном городке вскоре после выставки и существовал до прихода большевиков). Кстати, 17 июля «Листок» со ссылкой на «Голос» сообщил, что на устройство упомянутого музея правительство собирается ассигновать от 2 до 3 млн. руб. Но вернемся к речи Львова. Во всех цивилизованных странах, сказал Львов, польза музеев доказана на опыте, и предложил создать такие музеи во всех городах. Между тем, и в Петербурге создание этого музея было пока делом будущего. 2 августа «Листок» известил, что Почетный Председатель Русского Технического Общества Н.М. Лейхтенбергский приглашает экспонентов пожертвовать что-нибудь из своих экспонатов для вновь создаваемого музея.

6 июля «Листок» писал о дальнейшем существовании Музея русских древностей, или Русского Музея (того художественно-исторического музея, о котором я только что рассказывал) – что есть предположение оставить его в этом здании и после выставки. 13 июля та же газета сообщила, что составляется проект устава общества, которое будет выставлять предметы, заимствуя их на 2 – 3 месяца из музеев и частных коллекций.

Теперь, когда я приблизительно (и, конечно, очень неполно) рассказал о выставке, у читателя может составиться какое-то представление о том, что же увидел Государь Император, когда вторично посетил выставку 30 июня (о его первом посещении 24 апреля я упоминал вначале статьи). Цель посещения была – осмотреть те предметы и отделы, которые не были еще выставлены и открыты в день его первого посещения. Газета подробно перечисляет, какие отделы осмотрел Государь. Особое внимание он уделил историческому музею. Он внимательно осмотрел доспехи, оружие, коллекцию церковных предметов, живопись, предметы этнографии. «Вообще исторический музей удостоился подробного осмотра и благосклонного внимания Его Величества», - писала «Российская выставка».

Понятно, что выставка старалась показать все новое, все достижения российского производства. Например, 22 июля «Листок» отметил, что на этой выставке впервые были представлены паровозы российского производства – 6 паровозов. «Листок» отметил паровозы Коломенского завода (основанного в 1863 г.), а “Российская выставка” еще 28 мая писала о доставленном на выставку паровозе Воткинского завода.

Но, наряду с этим, Русское Техническое Общество справедливо полагало (об этом писала «Российская выставка» 19 июня), «что если, для соревнования, и полезно видеть образцы наилучших произведений наших фабрик, заводов и мануфактур, то, с другой стороны, также полезно было бы видеть, наряду с ними, коллекции предметов обыденного производства, дабы знать, не только что мы можем делать, но и то, что действительно делаем». Поэтому, например, в отделе фарфора, фаянса и гончарной посуды упомянутое Общество представило гончарную посуду изделия крестьян Богородского уезда Московской губернии.

Не все, представленное на выставке, казалось современникам достойным того. Так, 9 июня та же «Российская выставка» писала об экспозиции Русского общества пароходства и торговли. Газета отмечала, что значительную часть экспозиции занимают модели пароходов Общества, а они заграничного производства, так что на Российской мануфактурной выставке представлены быть не должны. Кроме того, газета упрекала Общество за распространение на выставке брошюры саморекламного характера. Я не видел этой брошюры, а потому негодования газеты разделить не могу. Ведь как же на такой выставке обойтись без саморекламы!

 Очень важными вопросами были, конечно, вопрос об экспертизе и о наградах. Едва выставка начала работу, «Листок» (№ от 17 мая) писал: «Выставка открыта, экспертная комиссия приступила к собраниям... а экспоненты… ждут присуждения наград». Экспертный комитет и экспертные комиссии начали работу 2 июня. Особенно много внимания уделила вопросу экспертизы «Российская выставка». Уже 23 мая она писала, что экспертиза – дело весьма серьезное, но на всех выставках (не только на российских) она очень поспешна, так что на последней Всемирной выставке (в Париже) некоторые экспоненты отказались от наград, присужденных необдуманно. Конечно, если экспонент, к примеру, надеялся на золотую медаль, а получил бронзовую, он будет недоволен. Газета отмечает, что на данной выставке экспертиза должна закончиться 1 июля, и тут же задает вопрос: «А почему?». 7 июня газета отмечает, что повсюду на выставке говорят об экспертизе и наградах. Говорят о том, что определение числа медалей заранее недопустимо. Газета приводит высказывания экспонентов: «Нам не золото дорого в медали, а право получения ее». Правда, та же газета успокаивает участников выставки в № от 1 июля: «Получит ли что-либо экспонент, или не получит – для дела его это совершенно все равно, если это дело серьезно и прочно». Покупатель, дескать, поумнел, он смотрит не на изображение медалей на этикетке товара, а на его цену и качество. Тем не менее, газета еще не раз обращается к вопросу экспертизы. 9 июня она пишет, что разумная и полная экспертиза в сжатые сроки возможна, только как исключение, что поспешишь – людей насмешишь. Несколько раз газета обращалась к методам оценки (спиртных напитков, то табака). Смысл статей всегда сводился к одному – применяются органолептические методы, они несовершенны, вместо них должны быть методы технические – и изложение метода. Несколько раз газета обращалась к вопросу: может ли экспонент быть экспертом. На данной выставке такое было. Как я понял, вопрос это не такой простой.

1 июля (в день, когда должны были быть объявлены награды) газета напомнила читателям, что этот день – день св. бессребреников Космы и Дамиана. С их именами, напоминала газета, в далеком прошлом связывалась высокая идея пренебрежения к презренному металлу. Газета советовала участникам выставки вспомнить этих святых, и тогда – что медали и гербы? Выставки, дескать, нужны не для получения наград, а для того, чтобы поучиться друг у друга.

Правда, с точки зрения некоторых посетителей выставки, она не дала в полной мере возможностей поучиться. Еще 2 июня «Российская выставка» опубликовала заметку одного из читателей, в которой он упрекает выставку в том, что она представила только изделия, в то время, как следовало представить еще и технологию их производства.

Так или иначе, награды были объявлены. Было их немало – всех наград (то есть гербов, медалей золотых, серебряных и бронзовых, почетных отзывов) было 1455 на 2200 экспонентов. Обе газеты опубликовали полные списки награжденных. Даже краткая выдержка из этих списков оказалась бы очень длинной – сколько громких имен, по праву снискавших себе славу! Тут и Штиглиц, и Третьяковы, и Прохоровы, и Паль, и Сапожниковы. Тем не менее, недовольных было много. 14 июля «Листок» отметил, что 200 или 300 экспонентов собираются подать просьбу министру финансов (именно он утверждал награды). 24 июля та же газета писала о протестах экспонентов и об отказах от наград (чего раньше на российских мануфактурных выставках не бывало). Подводя итог, главный редактор «Листка» 4 августа пишет, что экспертиза была составлена крайне несолидно, время экспертизы ограничено, награды розданы неправильно, и что он почти не встретил экспонентов, которые не говорили бы, что они на выставке в последний раз. Словом, по выражению «Листка»: «Цель была достойна, но результаты не оправдались».

Серебряная медаль XIV Всероссийской Мануфактурной выставки 1870 года

Медаль XIV Всероссийской мануфактурной выставки 1870 года

Выставка закрылась 1 августа. О ее закрытии, пожалуй, трудно сказать лучше, чем сказал 4 августа “Листок”. И я позволю себе привести длинную цитату:

«Такая роскошная, такая великолепная мануфактурная выставка, какою была нынешняя, окончила свое существование мирно, тихо и покойно, тем же порядком, каким обыкновенно происходило ежедневное закрытие ее по звону колокольчика, производимого сторожами в залах выставки. Ничто не обличало, что этот день может быть последним днем выставки: никакой торжественности не было, никого из распорядителей не видели. Присутствовала только тут всегда обычная полиция и бранд-майор. Что же касается публичной раздачи наград, официального обхода распорядительною комиссиею всей выставки в последний раз и на прощанье, при участии публики, как делается в подобных случаях за границею – то об этом не было и помину, да едва ли кому и в голову приходило что-нибудь подобное: как будто все устали, измучились продолжительным существованием (всего то 2 ½ месяца!) выставки, на всех напала апатия, вялость – что уж тут не до церемоний, не до шествий, не до обедов…». Если бы кто-нибудь мог знать, что это последняя Всероссийская Мануфактурная выставка в Петербурге!

Вид на Соляной городок с высоты птичьего полета

Педагогический отдел

Военный отдел

Экспозиция завода Путилова

Пушка-Великан – ядро 28 пудов. Модель корабельной пушки, представленная Пермским заводом на XIV Всероссийской мануфактурной выставке.

Туркестанский отдел

Золотая пирамида в отделе горного ведомства