Читальный зал - Московская торгово-промышленная выставка (1831)

Московская торгово-промышленная выставка (1831).

Проходила с 17 мая по 8 июня 1831 г. в Доме Российского Благородного Собрания на Большой Дмитровке. Первая в Москве и вторая в русской истории (после выставки 1829 г. в С.-Петербурге) публичная выставка отечественной промышленности.

Среди участников выставки были представители самых разных слоев общества, начиная от князя Сергея Ивановича Гагарина, председателя Комитета Выставки и заканчивая простым московским сапожником Александром Гурни.

Купцы, фабриканты, люди иных званий и сословий со всех концов Государства Российского (всего 570 участников) представили около 6 тыс. различных экспонатов. В 18-ти основных залах разместились лен, шелк, ситцы, часы, мебель, стекло, фарфор, серебро, бронза, железные, чугунные инструменты, ювелирные изделия, токарные произведения и т. д.

Лаковая миниатюра фабрики А.П. Лукутина

За 19 дней выставку посетило более 125 тыс. человек. Успех и внимание общественности к ней были столь высоки, что уже через полгода, в ноябре 1831 г., последовала новая «Выставка произведений отечественной промышленности» в Большом Кремлевском дворце.

После осмотра экспозиции экспертами, членами комитета выставки и Мануфактурного совета лучшие участники были представлены к наградам. Всего было выдано 12 больших и 28 малых золотых медалей, 32 больших и 70 малых серебряных медалей, 8 участников приобрели право помещать изображение государственного герба на вывесках и изделиях, 8 – получили ордена и звания коммерц- и мануфактур советников и 14 – золотые медали на орденских лентах.

В разделе физических и математических инструментов фирма Е.С. Трындина разместила нивелир, астролябию, часы солнечные, циркули в футлярах, барометр, термометры и термометры с колпаками. По итогам выставки была награждена за свои изделия серебряной медалью.

«Польза выставок многоплодна и учреждение оных – мера самая благотворительная, совершенно Государственная!»

«Московские Ведомости», №49 за 1831 год

Дворянское Собрание (Охотный ряд). Именно здесь проходила первая торгово-промышленная выставка Москвы. (Литография по рисунку Дитца. Середина XIX века. Фрагмент.)Май 1831 года. Именно тогда, 175 лет назад, Дом Российского Благородного Собрания на Большой Дмитровке встречал гостей первой в Москве торгово-промышленной выставки. В истории России она стала второй и последовала через два года после Всероссийской выставки мануфактурных изделий 1829 года в Санкт-Петербурге.

Роль русских выставок при их рождении оценивалась чрезвычайно высоко, порой восторженно – с преклонением, восхищением и изъяснениями в любви к «попечительному Правительству, бодрствующему над благосостоянием народным».

«Ныне, благодаря Правительству, – писали «Московские Ведомости» в июне 1831 года, – выставки обнародуют богатства Государства, дают права гражданства в России Русским изделиям, знакомят нас с самими собою, указывают, в чем мы более успели, чего нам не достает; дают живой отчет о настоящем и предсказывают усовершенствования в будущем»*.

Для организации смотра был создан особый «Комитет по Устройству в Москве Выставки Российских изделий» во главе с председателем?– тайным советником князем Сергеем Ивановичем Гагариным.

Прием вещей поручили особым доверенным лицам: в Санкт-Петербурге – купцу Осипу Руско, в Москве – биржевым маклерам Ивану Рахманову, Федору Золотареву, Григорию Кольчугину и Антону Гизетти. Вещи и предметы принимались бесплатно при условии доказательства их российского происхождения.

Участниками выставки стали купцы, фабриканты, люди иных званий и сословий со всех концов Государства Российского: Москвы и Калуги, Сибири и Киева, Крыма и Кавказа, Митавы и Санкт-Петербурга. Всего – 570 экспонентов. «Производители всей обширной Российской Империи, соревнуя пользе дела, споспешествовали украшению Выставки изделиями отечественной промышленности», – писал «Указатель произведений отечественной промышленности, находящихся на первой Московской выставке 1831 года»***.

ПОРЯДОК – СТРОЖАЙШИЙ!

«Московская выставка продолжает обращать на себя общее внимание. Каждое утро она – сборное место многочисленных посетителей. На бирже, на площадях, в гостиных, в смиренных жильях простолюдинов, в кабинетах ученых – она предмет общих разговоров, наблюдений и пересудов. Москва, более, нежели когда-нибудь, – столица мануфактурная. Вельможи, дамы, чиновники, светская молодежь, не говоря уже о мануфактуристах, промышленниках и торговцах – все только и толкуют, что об изделиях...» – утверждал современник*.

Выставка работала две недели, с 17 мая по 8 июня, ежедневно, за исключением суббот. Посетители входили в здание через парадные сени со стороны Охотного Ряда и выходили на Большую Дмитровку.

Вторник и пятница считались «господскими» днями: допускались лица лишь высших сословий?– строго по билетам, выдаваемым Комитетом Выставки. Прислуга – лакеи и дворовые люди ждали господ в галерее и сенях при выходе.

Все остальные дни (понедельник, среда, четверг и воскресенье) оставались «простонародными». В залы пускали представителей низших сословий. Одежда строго регламентировалась: простолюдины приходили в кафтанах – опрятные, подпоясанные и благопристойного вида; нижние воинские чины – в мундирах; прислуга – в ливрейных фраках и сюртуках. В шинелях, салопах или с палками вход строго воспрещался.

Помимо этого, никому и ни под каким видом не разрешалось проводить малолетних детей.

Самое разительное отличие от нынешних времен – строжайшее требование двигаться только вперед согласно утвержденному плану обхода экспозиции. Возвращаться не дозволялось. Забыл что-то посмотреть? Не задал вопрос? Выходи на улицу, огибай здание Благородного Собрания и заходи снова, благо, денег за это не брали.

Для обозрения публики все присланные предметы выкладывали на столах и горках, развешивали на особых вешалках и расставляли по полу. Над экспонатами находились таблички с указанием имен владельцев – фабрикантов, заводчиков, ремесленников или художников. Каждой вещи присваивался порядковый номер, под которым она записывалась в «Книгу Выставки», а также – назначалась цена, продажная либо фабричная (если вещь не продавалась). В последнем случае для исключения путаницы устанавливалась дополнительная табличка с надписью: «Не продается».

В соответствии с правилами, любой экспонат мог быть куплен при условии, что останется на месте до окончания выставки.

На входе и выходе из каждого зала дежурили «особенные Надзиратели». Помимо основной своей обязанности – следить за порядком и благочинием, они просили посетителей соблюдать «надлежащую тишину, порядок и взаимное уважение», а об окончании рабочего дня оповещали, звоня в колокольчик.

При товарах находились маклеры, коим означенные вещи были поручены, или, в зависимости от обстоятельств, сами хозяева и их приказчики. Сверх того, ежедневно в залах присутствовали Члены Комитета Выставки. Без разрешения кого-либо из них экспонаты нельзя было даже трогать.

ЧЕМ ЗЕМЛЯ БОГАТА?

В восемнадцати основных залах и комнатах верхнего и бель-этажа выставили около 6000 различных предметов.

Экспозиция начиналась с зала «первообразных и полуобработанных материалов», где находилась шерсть – в рунах и разобранная, шелк, пряжа, сало, воск, иное промышленное сырье.

Следующие семь залов заполняли произведения ткацкого искусства. «Разноцветность, блеск, обилие шелковых изделий придают радужную яркость зале, содержащей в себе предметы фабрики Князя Юсупова, Кондрашова (первый – столбовой дворянин, второй – крепостной крестьянин!), Майкова-Доброхотова, Щеглова, Рогожиных, Локшева и других состязателей их сей отрасли мануфактурной», – рассказывает газета*.

Гостей «ткацких комнат» встречали:

– бумажные кисеи, ситцы, холстинки, платки, нанки и бухарка;

– шерстяные сукна, шали, платки, шарфы и драдедамы (особый сорт тонкого дамского сукна);

– шелковые ленты, платки и газы;

– «шелковые с металлом» парчи и глазеты.

Текстильная экспозиция завершалась мраморной статуей «русского произведения».

Девятым был парадный зал Дома Российского Благородного Собрания. По свидетельству очевидца, «всего величественнее общая картина, открывающаяся пред взорами при входе… Зала сия, сама по себе есть уже прекрасное создание искусства: величиною, высотою, стройностью и благородною простотою она заслужила Европейскую известность. Ныне, когда пространство ее наполнено разнообразными изделиями Отечественными, она истинно представляет вид храма Русской промышленности»*.

Помимо огромных размеров, зал запоминался изобилием самых несовместимых предметов. У одной стены – льняные и пеньковые вещи. У другой – часы, мебель, инструменты и модели. В центре – изделия металлические (медные, железные, чугунные). В дальнем конце – ювелирные и токарные произведения, хирургический инвентарь, шляпы.

Особое внимание публики привлекали машины и механизмы. В «простонародные» дни у них скапливалось гораздо больше народу, нежели в дни «господские», когда низшие сословия на выставку не ходили. «Сметливость, переимчивость наших мастеровых и вообще простолюдинов, привычка их учиться «с глаза», объясняет это обстоятельство», – уверен автор «Московских Ведомостей»*.

Не меньший интерес вызывали редкие и потому очень дорогие образцы холодного оружия, в частности, сабли Златоустовской фабрики с изображенными на клинках картинами входа русских войск в Париж в 1814 году и сражения в Наваринской бухте в октябре 1827 года.

В следующем зале соседствовали канаты, фламское полотно и равендук (парусинный холст), музыкальные инструменты, черепаховые и костяные сувениры. Стены и перила украсили коврами, картинами, резьбою и шитьем, а с обоих его концов установили бюсты благополучно царствующего Государя Императора Николая I.

В одиннадцатой комнате экспонировали химические произведения, к коим в то время относили не только краски и сургуч, но и сахар. Двенадцатый зал полностью посвятили машинам, механизмам и экипажам, два последующих – изделиям из кожи.

В пятнадцатой комнате гости могли видеть серебро, бронзу, духи, табак, лакированные и футлярные вещи. В шестнадцатой – глиняные печи и обои.

Что дальше? «Зала, обставленная фарфорами с Императорского Санктпетербургского завода, с заводов Попова, братьев Гарднеров, хрусталями с Императорских стеклянных заводов, с заводов Мальцовских, Орлова, цветными стеклами Амелунга – переносит воображение в область волшебства, застроенную чертогами зеркальными и хрустальными… Здесь красота соединяется с пользою, изделие возвышается до степени изя-щного искусства»* – такое впечатление оставлял семнадцатый зал.

Перед выходом, в последней комнате показывали обои, бумагу и изделия из нее.

«Выставка представляет живую Энциклопедию: взоры переносятся от малейшего винтика до огромнейшей машины; от простой нитки до драгоценной ткани, от земледельческих снарядов до музыкальных инструментов... Чтобы соединить все противоположности, образующие… лабиринт выставки, надлежит употребить на то весьма долгое время», – резюмировал свои впечатления князь Шаликов**.

Конечно, устроители как могли старались расположить экспонаты системно и последовательно, но сделать это было крайне сложно. Дом Российского Благородного Собрания строился и предназначался совсем для иных целей.

СО ВСЕХ КОНЦОВ ИМПЕРИИ

Значительную часть экспозиции составили изделия казенных учреждений, носивших гордое имя Императорских: Санктпетербургских Стеклянного и Фарфорового заводов, Выборгского стеклянного завода, Петергофской бумажной фабрики, Шпалерной мануфактуры, Царскосельской обойной фабрики, Александровской мануфактуры и Киево-Межигорской фаянсовой фабрики.

Крупнейшими экспонентами стали Олонецкие казенные и Адмиралтейские Ижорские заводы. Помимо них, казенные учреждения представляли Императорский Горный Корпус и Санктпетербургский Воспитательный Дом.

Среди участников встречались представителей самых разных слоев общества, начиная с князя Сергея Ивановича Гагарина, председателя Комитета Выставки и, одновременно, экспонента – хозяина овчарного завода в Саратовской губернии, и заканчивая простым московским сапожником Александром Гурни.

Россия и в те времена была многонациональна и разнородна. Выставка, будучи зеркалом жизни, точно отразила этот факт. Приведем имена и звания лишь некоторых экспонентов:

– Безбородко-Кушелев Александр Григорьевич, граф, черниговский заводчик;

– Гарвей, иностранец, хозяин овчарного завода в Иркутской губернии;

– «Демидова Николая Никитича покойного Тайного Советника Наследники» (представляли Уральские Тагильские заводы);

– Ахмет Исаев Заманов, князь, казанский купец;

– Луи Буис, придворный парфюмер;

– Аппельрот Яков, московский цеховой;

– Крапивенцов Никита, тульский оружейник;

– Де-Лавос-Гонон Анна Карловна, московская купеческая жена;

– Дмитриева Эмилия Христофоровна, полковница;

– Бабурин Александр, шуйский купец, хозяин ситцевой фабрики в селе Воробьево Владимирской губернии;

– Гейнрих Гамбс, придворный механик;

– Леонард Геде, петербургский купец и бронзовых дел мастер;

– Иван Герман, швейцарский механик.

Все экспоненты, объявленные в каталоге как иностранцы, жили и работали в России, иначе бы их просто не пустили на выставку.

«В чем именно состоит цель выставки? – задавал вопрос князь Шаликов, и сам же давал ответ: – Без сомнения, не в том, чтобы показать, какие товары находятся в лавках, какие изделия на фабриках, на заводах, и чтобы сбыть при этом случае некоторое количество сих товаров… – нет; но – показать, до какой степени совершенства у нас, в России, Русскими доведено то или другое ремесло, художество и искусство… А иначе значило бы только перенести лучшее из фабрик, заводов и лавок в дом Благородного Собрания и составить комнатную ярмарку»**.

Воодушевленный увиденным, известный литератор Сергей Глинка издал свои «Мысли по случаю выставки в Москве изделий русской отечественной промышленности». В статье, среди абстрактных размышлений о Петре Великом, силе англичан и судьбах России, сформулированы весьма точные вопросы, на которые выставка должна ответить, а именно:

– что русской промышленности не хватает для развития?

– в чем русские предприниматели отстали от иностранцев?

– что надо заимствовать из зарубежного опыта?

Во избежание обвинений в непатриотичности, он поясняет: «Заем полезного не есть обезьянство».

Успех выставки и внимание к ней общественности были столь высоки, что уже через полгода, в ноябре того же 1831 года последовала новая «Выставка произведений отечественной промышленности», расположившаяся в шести залах Большого Кремлевского дворца. По масштабу она была много меньше предшественницы и объединяла, в основном, московских купцов и заводчиков, занимавшихся текстильным делом.

В наши дни первая московская выставка может показаться небольшой и камерной. Но это впечатление обманчиво. В свой век она по праву считалась событием историческим и всенародно-национальным. Не случайно в путеводителях и книгах по истории Москвы, выходивших в течение всех последующих 90 лет, она отмечалась как явление наиважнейшее, стоящее в одном ряду с основанием Московского Университета и нашествием Наполеона. Так оно, по сути своей, и было.

Александр Беляновский

* Цит. по: К.П.В. Взгляд на Московскую выставку//«Московские Ведомости», № 49, июня 20 дня 1831 года.

** Цит. по: Князь Шаликов. О Московской выставке Российских изделий//«Московские Ведомости», № 43, мая 30 дня 1831 года.

*** Цит. по: Указатель произведений отечественной промышленности, находящихся на первой Московской выставке 1831 года//М., Типография Селиванова,1831.

**** Цит. по: Мысли по случаю выставки в Москве изделий русской отечественной промышленности.

Сочинение Сергея Глинки//М., Типография Лазаревых Института Восточных языков, 1831.

Московская экспозиция 1831 года занимала 18 комнат Дома благородного собрания, ныне Дома Союзов.

Большую роль в развитии выставочного дела в Москве сыграли научные и деловые общества, возникшие в России в начале XIX века. Так, в 1825 году в Москве было учреждено Общество поощрения мануфактурной промышленности, в программе которого было записано, что оно «займется приисканием способов и сделает надлежащие предложения... к открытию экспозиций отечественных изделий». Аналогичные разделы имелись в уставах и других московских научных обществ. Среди них выделялось Московское общество сельского хозяйства (МОСХ), первым президентом которого был московский военный генерал-губернатор, князь Д.В. Голицын. Он же председательствовал и в Московском обществе любителей садоводства.
По инициативе Д.В. Голицына в 1827 году в правительстве был поставлен вопрос об организации промышленных выставок, в связи с проектом объединения обществ поощрения мануфактурной промышленности и сельского хозяйства и создания Общества сельского хозяйства, мануфактур и торговли. Одной из целей нового общества было «поощрение фабрикантов публичными выставками их изделий и награждение отличившихся особенными медалями». Одновременно с проектом реорганизации московских обществ, академиком по технологии И.Х. Гамелем была составлена записка «Мысли об устройстве заведений при предполагаемом Московском обществе сельского хозяйства, поощрения мануфактур и торговли», в которой он предлагал «завести кабинет для выставки образцов наших фабрик и заводов». Ученый впервые поставил вопрос о создании национального промышленного музея в Москве – «хранилища образцов и изделий со всех фабрик и заводов в России». Надо сказать, что при МОСХ существовал кабинет машин и моделей сельскохозяйственных орудий.
В сентябре 1829 года князь Д.В. Голицын отправил записку министру финансов Е.Ф. Канкрину с просьбой об учреждении в Москве в сентябре следующего года выставки изделий российских фабрик. Князь писал, что «выставка в Москве будет весьма полезна, особенно потому, что ни в каком месте России нет столь большого числа фабрик, как в сей столице и близ оной. В московской выставке гораздо удобнее, нежели в Санкт-Петербурге, могут участвовать и фабриканты южных губерний. Москва есть средоточие нашей внутренней торговли, то собрание в сей столице на выставку изделий всех российских фабрик и заводов доставит нашим торговцам наилучшее средство не только увидеть все то, что на оных заведениях делается, но даже покажет им и относительное достоинство на счет доброты и цены изделий одинакового рода».
Правительство поддержало инициативу московского градоначальника: в марте 1830 года комитет министров принял постановление об учреждении мануфактурной выставки в Москве в сентябре того же года. Однако по предложению министра финансов было принято решение не допускать на выставке никаких наград, кроме похвальных листов и публичных одобрений. Д.В. Голицын не согласился с этим решением и убедил Николая I пересмотреть его. В апреле 1830 года последовало новое дополнительное постановление комитета министров, в котором были предусмотрены награды серебряными и малыми золотыми медалями за лучшие изделия по примеру правил петербургской выставки. После «высочайшего» одобрения 22 июля 1830 года положения о московской выставке были доложены правительствующему Сенату и вступили в силу. Отделению Мануфактурного совета в Москве предписали составить особый комитет для организации выставки (как в Санкт-Петербурге). В его состав вошли мануфактур-советник Рыбников, купцы Урусов, Полевой, Бранденбург, академик Гамель, действительный статский советник Тургенев, майор Мальцев. Председателем комитета назначили тайного советника князя С.И. Гагарина, сыгравшего в дальнейшем заметную роль в развитии выставочного дела в Москве. Утверждение плана внутреннего устройства выставки, контроль за расходованием денежных средств, ассигнованных Министерством финансов, и учреждение полицейского надзора возлагались на генерал-губернатора Голицына.
Первое заседание комитета выставки состоялось 17 июня 1830 года под председательством Тургенева, которому вручили правила и описание предыдущей выставки в Санкт-Петербурге. Печатные извещения о выставке были разосланы во все губернии и опубликованы в «Московских ведомостях». Для непосредственных контактов с будущими экспонентами, как и на петербургском смотре, назначались маклеры. Министр Е.Ф. Канкрин в письме к Д.В. Голицыну рекомендовал для этой роли петербургского биржевого маклера Михаила Бесценного, работавшего на выставке 1829 года. В числе других маклеров оказались купцы Рахманов, Кольчугин и Золотарев.
Изначального московская выставка планировалась на сентябрь 1830 года, но из-за эпидемии холеры ее перенесли на май следующего года. Торжественное открытие первой мануфактурной выставки в Москве состоялось 17 мая 1831 года в Доме российского благородного собрания на Большой Дмитровке (ныне Дом Союзов), построенном в 1780–1890-х годах по проекту архитектора М.Ф. Казакова. На открытие были приглашены представители высшего московского дворянства и почетного купечества. В первый день здесь побывали помимо почетных гостей 1757 человек. Спустя неделю после открытия вышел в свет каталог выставки. Выставка работала ежедневно с 17 мая по 8 июня с 10.00 до 16.00. По вторникам и пятницам вход на выставку осуществлялся по особым пригласительным билетам, а в остальные дни он был свободный. Незадолго до открытия выставки «Московские ведомости» опубликовали правила ее посещения, где подчеркивалось, что «простолюдины в шинелях и кафтанах, подпоясанных и благопристойного вида, могут входить в те только дни, когда публика посещает выставку не по билетам. Тогда же могут входить нижние воинские чины в мундире, без шинели и служители без господ в ливрейных фраках и картузах для обозрения выставки». Вход на выставку был устроен через парадный вестибюль из Охотного Ряда. Публика поднималась по парадной лестнице, проходила через анфиладу залов и попадала в Колонный зал, а затем поднималась на третий этаж. Выход был организован через сени в Георгиевский переулок. Так же как и на Петербургской выставке, был установлен строгий сквозной маршрут: «войдя в залы, посетители следуют безостановочно по другим залам, не обращаясь назад, от первой до последней комнаты; в самих же залах – по устроенному порядку хода».
В первой публичной выставке в Москве приняли участие 570 экспонентов, представивших публике около 6 тыс. предметов. Выставленные предметы не облагались гильдейскими сборами, и допускалась их свободная продажа по окончании смотра. На выставке были представлены экспонаты из многих российских областей, но наибольшее количество образцов мануфактурной, ремесленной и художественной деятельности представила Москва, игравшая ведущую роль во внутренней торговле и промышленности.
Выставочный комитет, возглавляемый князем С.И. Гагариным, усовершенствовал тематическое деление экспозиции, по сравнению с первым мануфактурным смотром 1829 года в Санкт-Петербурге. Всю экспозицию, занимавшую 18 залов, разделили на 35 тематических разделов. В самостоятельные отделы выделили ювелирные украшения, изделия из золота, ружья и пистолеты, часы, экипажи, ремесленные изделия. Все предметы были «поставлены на столах и горках, развешаны на особых вешалках и расставлены на полу так, что посетитель имеет все удобства обозреть и рассмотреть вполне каждую вещь». Каждый экспонат имел табличку с именем производителя, номером по каталогу и ценой (в случае если вещь продавалась). В восьми первых залах экспонировались материалы и изделия текстильной промышленности, в большом девятом зале были «расставлены всякого рода произведения», но в Колонном зале царила ярмарочная пестрота, никакой тематической направленности здесь не было. Причиной такой бессистемности стало стремление отдельных экспонентов попасть именно в центральный зал. Участники, поздно приславшие экспонатов, также имели возможность получить там место. С точки зрения современного выставочного дела такая «многотемность» главного зала может показаться недостатком организации экспозиции, однако очевидцы смотра восторгались пестротой и разнообразием предметов. По мнению П.А. Вяземского «устройство, расположение Московской выставки хорошо обдуманы и хорошо исполнены».
Центр Колонного зала занимали машины и инструменты, у которых, как отмечали обозреватели того времени, всегда толпились ремесленники и мастеровые люди. Всеобщее внимание привлекал ткацкий станок с шестью челноками Ивана Гучкова, на котором демонстрировалось производство узорчатых разноцветных шалей «наподобие кашемирских». Знакомство широкой публики, в том числе и конкурентов, с секретами ткацкого производства, по словам П.А. Вяземского, было достойным «уважения и подражания». Организация показательного производства уже на второй выставке свидетельствует о стремлении к оригинальным экспозиционным приемам и поискам новых форм промышленной рекламы. Этот оригинальный прием, впервые примененный в 1831 году, получил в дальнейшем широкое распространение на отечественных промышленных смотрах. На Московской выставке было показано еще одно изобретение – ворсостигательная машина московского «машиниста» Нильсена. Петербургские заводы представили различные инструменты, модели и «другие пособия изобретательности и науки, приложенные к промышленности».
Внимание посетителей привлекало парадное оружие, отличавшееся великолепной художественной обработкой. Иностранцы заинтересованно осматривали металлические изделия из чугуна, железа и меди, отмечая их невысокую стоимость и высокое мастерство обработки. Самым же популярным экспонатом была сабля с серебряными ножнами с изображением сражений, на изготовление которых, как говорили, мастеру потребовалось 16 лет. Стоимость уникального изделия превышала цены всех других предметов выставки – 25 тысяч рублей.
В залах третьего этажа находились кожи и кожевенные изделия, художественное серебро и бронза, лакированные вещи, футляры, табак, духи, обои, образцы глиняных печей и продукция писчебумажных фабрик. В ротонде была устроена великолепная экспозиция изделий из хрусталя, стекла, фарфора, фаянса и зеркала. «Зала, обставленная фарфорами с Императорского С.-Петербургского завода, с заводов Попова, братьев Гарднеров, хрусталями с Императорских стеклянных заводов, с заводов Мальцевых, Орлова, цветными стеклами Амелунга переносит воображение в область волшебства, застроенную чертогами зеркальными и хрустальными, но и, очнувшись от поэтических сновидений, найдешь в зале сей наяву и перед глазами побуждения к чувствам истинного удовольствия. Здесь красота соединяется с пользой, изделия возвышаются до степени изящного искусства», – писал П.А. Вяземский.
Организуя первый промышленный смотр в Москве, Министерство финансов надеялось стимулировать промышленное развитие России. В определенной степени этому способствовало хорошее описание выставки – выражаясь современным языком, грамотная «пиаровская» акция, предпринятая в то время Минфином. Министр Е.Ф. Канкрин командировал в Москву своего сотрудника и известного литератора, коллежского советника князя П.А. Вяземского с особым заданием: «Содействовать комитету выставки в составлении означенного описания оной, которое имеет быть издано для всеобщего сведения». Поэт Вяземский успешно справился с порученной ему миссией. «Замечательная по успеху, который превысил общее ожидание, важная по неминуемым последствиям своим в будущем, выставка была таким занимательным событием, таким необыкновенным мирным торжеством, близким сердцу истинного патриота, что она должна была быть празднована общественным признанием», – писал он. Кроме этой «заказной» публикации были и другие – выставка широко освещалась в печати обеих столиц. Появились даже специальные отдельные издания. Выставка действительно имела большой успех у московской публики: за 19 дней ее посетили более 125 тысяч человек. Посетителей вело туда не только простое любопытство, но и возможность прибрести там товары хорошего качества по невысокой цене. Большая часть экспонатов была продана. Только для императорского двора на выставке были куплены различные изделия художественной промышленности на сумму 26 799 рублей 15 копеек.
После осмотра экспозиции экспертами, членами комитета выставки и Мануфактурного совета лучшие участники были представлены к наградам. Было выдано 12 больших и 28 малых золотых медалей, 32 больших и 70 малых серебряных медалей. Восьми участникам пожаловали право помещать изображение государственного герба на вывесках и изделиях, еще восемь получили особые награды – ордена и звания коммерц- и мануфактур-советников, 14 участникам вручили золотые медали на орденских лентах. Представление о наградах направлялось царю «на высочайшее воззрение». Несмотря на то что в постановлении Комитета министров говорилось лишь о малых золотых медалях, Д.В. Голицын представил список экспонентов для награждения, в том числе и большими золотыми медалями, принимая во внимание их «особые заслуги и усердие». Все награды были утверждены Николаем I. После окончания выставки Министерство финансов предложило экспонентам, награжденным золотыми и серебряными медалями, доставить в Музеум Департамента мануфактур и внутренней торговли образцы изделий, за которые были присуждены награды.
В дальнейшем в Доме благородного собрания проходили всероссийские мануфактурные выставки 1835, 1843, 1853 и 1865 годов, организованные правительством. С каждой выставкой менялась структура тематического деления экспозиции, росло число участников. Увеличение количества экспонатов от смотра к смотру привело к тому, что Дом благородного собрания, в конце концов, стал тесным для проведения выставок. Вот тогда появляются первые предвестники временной выставочной архитектуры в виде деревянных пристроек – галерей и навесов. Так, при организации ХШ Всероссийской мануфактурной выставки 1865 года к Дому благородного собрания были сделаны дополнительные деревянные пристройки со стороны Георгиевского переулка и Большой Дмитровки.