Лики конкисты.

История человечества знает немало фактов и событий, вызывающих всеобщее изумление. Но есть чудеса, казалось бы, очевидные, — но их не замечают, поскольку они не воспринимаются как события необыкновенные, не поддающиеся трезвому объяснению. К такого рода «незаметным» чудесам относится конкиста — испанское завоевание Америки.

Напомним: в XVI в. вторглись в Америку орды испанцев, разрушили индейские цивилизации, пролили реки крови, награбили тонны золота, покорили местное население и установили собственные порядки. А победили испанцы потому, что имели колоссальное преимущество в вооружении, в военной тактике, в организации, ведь за их плечами стояли все технические достижения европейской цивилизации, тогда как индейцы даже не знали колеса. Ну и что в этом необычного? Всегда сильные побеждали слабых, разве не так? В целом верно; и вместе с тем есть у конкисты ряд особенностей, которые решительно отличают ее от всех предшествующих и последующих завоеваний и позволяют говорить о ней как о совершенно уникальном, неповторимом опыте в истории человечества.

Двенадцатое октября 1492 г. Испанцы ступают на землю Нового Света. Переломный момент в истории человечества: встреча двух миров

Чудо конкисты остается незамеченным прежде всего потому, что ее принято воспринимать как чисто военное предприятие: пришел, увидел, победил. И награбил. При этом часто совсем не берутся в расчет иные, не менее существенные аспекты и стимулы испанского завоевания Америки. Прежде всего — аспект пространственный: то, что стоит за словом «пришел». Ведь речь идет не только о победе над противником на поле боя, о взятии города или крепости — до них еще надо было добраться, проложить к ним путь, пройдя тысячи миль по совершенно незнакомой местности. Для конкистадоров слово «пришел», предшествующее словам «увидел» и «победил», означало совсем не то же самое, что для Юлия Цезаря, автора знаменитого изречения. Принципиальное различие состояло в том, что Юлий Цезарь и прочие предшественники испанских завоевателей обычно знали, куда они идут, какое им предстоит покрыть расстояние, какие населенные пункты им встретятся на пути, против кого они будут воевать, какова приблизительная численность противника и как он вооружен. Конкистадоры же шли в неведомое, руководствуясь слухами и сообщениями, которы сплошь да рядом оказывались небылицами.

Вдумаемся, вчувствуемся — что стоит за этим «пришел»: сначала двух-трехмесячное изнурительное плавание чере океан на утлых суденышках, набитых людьми, скотом, припасами, снаряжением; а затем многомесячный, а то и многолетний переход через непролазную сельву, топи, горы, безводные пустыни; и на этом пути от голода, лишений и болезней иногда погибало намного больше воинов, чем в битвах с индейцами. Если завоевателю Мексики Эрнану Кортесу до столицы ацтеков предстояло пройти «всего-то» около шестисот километров, то покоритель Колумбии Гонсало Хименес де Кесада шел страну чибча-муисков (нынешняя Богота) с побережья почти год, преодолев полторы тысячи километров; экспедиция Эрнандо де Сото за четыре года блужданий по Североамериканскому материку покрыла четыре тысячи километров; пять тысяч километров преодолел Диего де Альмагро на пути из Перу в Чили и обратно — примеры подобного рода можно множит и множить.

Главная особенность конкисты как раз и состоит в этом уникальном опыте проникновения в девственное пространство — уникальном потому, что речь идет о неизведанном пространстве двух громадных материков. Никогда еще в истории человечества перед людьми не распахивалась такая ширь неведомых земель. Завоевание неразрывно слилось с первопроходчеством, приобрело исследовательский характер, и, что немаловажно, сами конкистадоры огромное значение придавали исследовательским целям своих экспедиций. Испанское завоевание Америки стало важнейшей страницей в истории освоения Земли: конкиста была неотделима от географического открытия. Во почему в книгах по истории географических открытий имена Бальбоа, Кортеса, Писарро, Альмагро, Сото и других знаменитых конкистадоров по справедливости соседствуют со славными именами Колумба, Васко да Гамы, Магеллана.

В массовом представлении об испанском завоевании Америки совершенно отсутствует и другой, не менее существенный аспект конкисты, а именно — колонизаторский. Конкиста, как и многие другие исторические явления, носила противоречивый характер, сочетая в себе разрушение и созидание. Спору нет, испанское завоевание Америки имело катастрофические последствия для индейского мира, часто облекалось в чудовищно жестокие формы и повлекло за собой миллионы человеческих жертв среди аборигенов (включая и тех, кто умер от занесенных европейцами болезней). Но видеть в конкисте только это — все равно как судить о столичном городе, побывав лишь в его трущобных районах. На месте разрушенных индейских городов создавались новые города; на смену одного уклада приходили иные нормы бытия, новые культуры: призванные копировать испанские модели, они изначально отличались от последних и составили основу будущей латиноамериканской цивилизации.

Двойственный характер испанского завоевания Америки был отражен и в официальной формулировке, определявшей цели и задачи экспедиций: конкистадорам предписывалось «conquistar у poblar», что означает «завоевать и заселить». Эта формула, в сущности, содержит в себе отношение к пространству Нового Света — непознанному, замкнутому, враждебному и глубоко чуждому во всех проявлениях как природного, так и культурного мира. Понятие conquistar подразумевает акт присвоения пространства: взломать его, проникнуть в самую глубь материков, запечатлеть на карте облик новых земель, покорить пространство ногами, а мечом — его обитателей. Слово же poblar — имеющее очень широкий круг значений, связанных с цивилизаторской деятельностью, включая строительство поселений и городов (pueblos), — подразумевает освоение пространства: сделать его «своим», одомашнить его, перекроить по европейскому регламенту. В конечном счете ради этого и совершается завоевание. Хронист Франсиско Лопес де Гомара писал по этому поводу: «Кто не заселит, не совершит хорошей конкисты; а не покорив землю, не обратишь язычников в христианство; посему главной задачей конкистадора должно стать заселение». Исходя из этого, хронист объясняет провал упомянутой экспедиции Сото: «Он не заселил эти земли, и оттого сам погиб и угробил тех, кого повлек за собою. Никогда ничего путного не выйдет у конкистадоров, ежели наперед всего они не будут думать о заселении…».

Распространено представление, будто испанцы рвались в Америку для того лишь, чтобы разбогатеть одним махом, а затем вернуться восвояси и остаток дней прожить в довольстве на родине. На самом деле все обстояло совсем иначе. Конкистадоры, незваные гости, пришли в Америку, чтобы стать здесь хозяевами, — а хозяином себя можно чувствовать только в собственном доме, обставленном и украшенном по своему вкусу.

Евангелизация индейцев официально провозглашалась главной целью конкисты, и она же служила ее оправданием

А еще в этом доме слуги должны говорить с хозяином на одном языке, по крайней мере должны понимать его приказы, признавать его власть и систему ценностей. Поэтому формула conquistar у poblar заключала в себе еще одну составляющую конкисты — христианизацию индейцев. Собственно, официальная идеология главной целью конкисты как раз и провозглашала приобщение язычников к истинной католической вере — именно в этом испанцы видели свою великую историческую миссию в Америке. Не надо верить тем авторам, которые утверждают, будто христианизация была лишь пустым лозунгом, имевшим целью придать благородную видимость грабительскому походу. Не надо хотя бы потому, что деятельность католических священнослужителей, входивших в состав завоевательных экспедиций, в полном масштабе разворачивалась уже после того, как индейцы были покорены, и грабить становилось нечего.

«Духовная конкиста» (conquista espiritual), понятие, утвердившееся еще на заре XVI в., была органической, неотъемлемой частью испанского завоевания Америки, и не случайно сами священнослужители и миссионеры мыслили себя в образе конкистадоров — с той лишь поправкой, что они отвоевывали у дьявола души человеческие оружием слова.

Вот, например, с каким напутствием магистр ордена францисканцев отправляет первых двенадцать миссионеров в Мексику: «Идите, возлюбленные чада мои, с благословением отца вашего, дабы исполнить обет свой; возьмите щит веры, облачитесь в кольчугу справедливости, препоясайтесь мечом божественного слова, наденьте шлем непорочности, воздымите копье упорства и отправляйтесь на битву со змием, который завладел душами, искупленными драгоценнейшей кровью Христовой, и отвоюйте их для Христа».

Конкисту нередко сравнивают с крестовыми походами и даже называют последним крестовым походом в истории. Основания для этого имеются, так как оба предприятия носили религиозный и одновременно завоевательный характер. Однако между этими явлениями есть существенная разница — в отношении к неверным: крестоносцы провозглашали своей задачей изгнание мусульман из Святой Земли и освобождение Гроба Господня, а вовсе не обращение неверных; в идеологии конкисты на первый план выдвигалась идея христианизации, а понятия «изгнание» и «освобождение» применялись лишь в чисто религиозном смысле (освобождение из-под власти дьявола). И, надо признать, на обращение индейцев в католичество испанская корона и церковь не жалели ни людей, ни сил, ни средств.

Итак, вот они — четыре лика конкисты: завоевание и связанный с ним грабеж, открытие и исследование новых земель, освоение покоренного пространства (колонизация) и христианизация индейцев. Был у конкисты еще один очень важный аспект — метисация; но поскольку в круг официально заявленных задач она не входила и совершалась спонтанно, то об этом мы поговорим позднее. Указанные цели были настолько тесно взаимосвязаны, что выделить среди них главные и второстепенные практически невозможно.

Зададимся вопросом: насколько в эпоху конкисты были выполнены эти сложнейшие и многотрудные задачи? Но сразу оговорим: если учесть, что в Америке доныне сохраняются довольно обширные неисследованные и малоисследованные области, а также индейские анклавы и племена, живущие по своим законам и со своими богами, то эти задачи, выходит, не выполнены до сих пор (и слава Богу!). И все же нельзя отрицать, что эти цели в основном были достигнуты — именно в эпоху конкисты.

Читать дальше>>>